ТЕКСТ 27

Text 27

Текст

Texto

са эвам̇ вартама̄но ’джн̃о
мр̣тйу-ка̄ла упастхите
матим̇ чака̄ра танайе
ба̄ле на̄ра̄йан̣а̄хвайе

sa evaṁ vartamāno ’jño
mṛtyu-kāla upasthite
matiṁ cakāra tanaye
bāle nārāyaṇāhvaye

Пословный перевод

Palabra por palabra

сах̣ — он (Аджамила); эвам — так; вартама̄нах̣ — существующий; аджн̃ах̣ — глупый; мр̣тйу-ка̄ле — когда смертный час; упастхите — настал; матим чака̄ра — сосредоточил ум; танайе — на сыне; ба̄ле — ребенке; на̄ра̄йан̣а-а̄хвайе — которого звали Нараяна.

saḥ — ese Ajāmila; evam — así; vartamānaḥ — vivir; ajñaḥ — necio; mṛtyu-kāle — en la hora de la muerte; upasthite — llegó; matim cakāra — concentró su mente; tanaye — en su hijo; bāle — el niño; nārāyaṇa-āhvaye — cuyo nombre era Nārāyaṇa.

Перевод

Traducción

Когда настал смертный час, невежественный Аджамила думал только о сыне Нараяне.

Cuando le llegó la hora de la muerte, el necio Ajāmila pensaba solamente en su hijo Nārāyaṇa.

Комментарий

Significado

Во Второй песни «Шримад-Бхагаватам» (1.6) Шукадева Госвами говорит:

En el Segundo Canto del Śrīmad-Bhāgavatam (2.1.6), Śukadeva Gosvāmī dice:

эта̄ва̄н са̄н̇кхйа-йога̄бхйа̄м̇
сва-дхарма-париништ̣хайа̄
джанма-ла̄бхах̣ парах̣ пум̇са̄м
анте на̄ра̄йан̣а-смр̣тих̣

etāvān sāṅkhya-yogābhyāṁ
svadharma-pariniṣṭhayā
janma-lābhaḥ paraḥ puṁsām
ante nārāyaṇa-smṛtiḥ

«Высшее совершенство человеческой жизни, которого можно достичь, либо познав природу материи и духа, либо овладев мистическими силами, либо безупречно исполняя предписанные шастрами обязанности, состоит в том, чтобы в конце жизни вспомнить Верховную Личность Бога». Осознанно или неосознанно, умирающий Аджамила произнес имя Нараяны и, поскольку ум его был сосредоточен на святом имени (анте на̄ра̄йан̣а-смр̣тих̣), достиг совершенства.

«La máxima perfección de la vida humana, ya sea que se logre mediante el conocimiento completo de la materia y del espíritu, mediante la adquisición de poderes místicos, o mediante el perfecto desempeño de los deberes prescritos, consiste en recordar a la Personalidad de Dios al final de la vida». Sea como fuere, Ajāmila cantó, consciente o inconscientemente, el nombre de Nārāyaṇa en el momento de la muerte (ante nārāyaṇa-smṛtiḥ); debido a ello, por el simple hecho de concentrar la mente en el nombre de Nārāyaṇa, alcanzó la perfección completa.

Кроме того, Аджамила был сыном брахмана и в юности, судя по всему, поклонялся Нараяне, потому что в каждом брахманском доме поклоняются нараяна-шиле. Этот обычай сохранился в Индии и по сей день: нараяна-сева, поклонение Нараяне, — неотъемлемая часть быта истинного брахмана. Поэтому, когда грешный Аджамила, взывая к сыну, произносил святое имя Нараяны, он вспомнил того Нараяну, которому преданно поклонялся в юности.

Otra cosa que se puede concluir es que Ajāmila, como era hijo de un brāhmaṇa, se había acostumbrado a adorar a Nārāyaṇa en su juventud, pues en todo hogar brahmínico se adora la nārāyaṇa-śīlā. En la India, ese sistema sigue todavía en vigor; la adoración de Nārāyaṇa, nārāyaṇa-sevā, está presente en todo hogar brahmínico estricto. De modo que el contaminado Ajāmila estaba llamando a su hijo, pero al concentrar su mente en el santo nombre de Nārāyaṇa, recordó al Nārāyaṇa que había adorado con gran fe en su juventud.

Шрила Шридхара Свами пишет по этому поводу: этач ча тад- упала̄лана̄ди-ш́рӣ-на̄ра̄йан̣а-намочча̄ран̣а-ма̄ха̄тмйена тад-бхактир эва̄бхӯд ити сиддха̄нтопайогитвена̄пи драшт̣авйам — «Согласно бхакти-сиддханте, когда Аджамила произносил имя сына, Нараяны, он, сам того не ведая, возвысился до бхакти». А вот мнение Шрилы Вирарагхавы Ачарьи: эвам̇ вартама̄нах̣ са двиджах̣ мр̣тйу- ка̄ле упастхите сатйаджн̃о на̄ра̄йан̣а̄кхйе путра эва матим̇ чака̄ра матим а̄сакта̄м акарод итй артхах̣ — «Хотя этот брахман взывал со смертного одра к сыну, ум его при этом был поглощен святым именем Нараяны». С этим соглашается и Шрила Виджаядхваджа Тиртха:

En relación con esto, Śrīla Śrīdhara Svāmī expresa su veredicto con las siguientes palabras: etac ca tad-upalālanādi-śrī-nārāyaṇa-namoccāraṇa-māhātmyena tad-bhaktir evābhūd iti siddhāntopayogitvenāpi draṣṭavyam: «Conforme albhaktisiddhānta, se debe concluir que Ajāmila se elevó al plano del bhakti, aun sin ser consciente de ello, gracias a su canto constante del nombre de su hijo, Nārāyaṇa». Del mismo modo, Śrīla Vīrarāghava Ācārya presenta la siguiente opinión: evaṁ vartamānaḥ sa dvijaḥ mṛtyu-kāle upasthite satyajño nārāyaṇākhye putra eva matiṁ cakāra matim āsaktām akarod ity arthaḥ: «Aunque estaba cantando el nombre de su hijo en el momento de la muerte, su mente se concentró en el santo nombre de Nārāyaṇa». Semejante es la opinión de Śrīla Vijayadhvaja Tīrtha:

мр̣тйу-ка̄ле деха-вийога-лакшан̣а-ка̄ле мр̣тйох̣ сарва-доша-па̄па- харасйа харер ануграха̄т ка̄ле датта-джн̃а̄на-лакшан̣е упастхите хр̣ди прака̄ш́ите танайе пӯрн̣а-джн̃а̄не ба̄ле пан̃ча-варша-калпе пра̄деш́а-ма̄тре на̄ра̄йан̣а̄хвайе мӯрти-виш́еше матим̇ смаран̣а-самартхам̇ читтам̇ чака̄ра бхактйа̄смарад итй артхах̣.

mṛtyu-kāle deha-viyoga-lakṣaṇa-kāle mṛtyoḥ sarva-doṣa-pāpa-harasya harer anugrahāt kāle datta-jñāna-lakṣaṇe upasthite hṛdi prakāśite tanaye pūrṇa-jñāne bāle pañca-varṣa-kalpe prādeśa-mātre nārāyaṇāhvaye mūrti-viśeṣe matiṁ smaraṇa-samarthaṁ cittaṁ cakāra bhaktyāsmarad ity arthaḥ.

«Момент смерти — это время, когда душа покидает тело. В этот момент Сам Господь Хари, дарующий спасение от всех страданий и грехов, представ перед Аджамилой, милостиво озарил его сердце светом знания. Все помыслы Аджамилы в это время были устремлены к сыну, пятилетнему мальчику по имени Нараяна, и вдруг на какой-то миг Аджамила с любовью и преданностью вспомнил Господа Нараяну. В этом смысл данного стиха».

Так или иначе, перед смертью Аджамила вспомнил Нараяну (анте на̄ра̄йан̣а-смр̣тих̣).

Directa o indirectamente, Ajāmila recordó realmente a Nārāyaṇa en el momento de morir (ante nārāyaṇa-smṛtiḥ).